Однако есть субстанция, без которой Казахстан не просто обеднеет, а просто исчезнет с карты мира - это вода. У нас с этим главным условием жизни - хуже с каждым днем, пишет Turanpress.kz.

Вода в городах плохого качества, нет единого стандарта, на селе и в фермерских хозяйствах воды не хватает. Кроме того, у этого ресурса сразу несколько хозяев, у которых нет единого координатора.

В свое время Казахстан потратил немало средств на разные программы по обеспечению людей питьевой водой, потратил более миллиарда долларов и результаты были более чем скромными.

А вот эксперты считают, что к 2040 году водопотребление в Казахстане вырастет на 56%, а дефицит воды может превысить двадцать кубокилометров в год.

Депутат Лаззат Рамазанова на одном из мероприятий с сожалением констатировала, что «мы уже опаздываем с мерами реагирования».

«Новый Водный кодекс нужно ориентировать не просто на рациональное использование воды. Он должен максимально защищать и охранять водные ресурсы. Закрывать глаза на проблему с водой в Казахстане подобно самоубийству. Своим бездействием мы обрекаем детей и внуков на выживание», - заявила она на одном из мероприятий.

А вообще, в январе 2020 года правительство утвердило концепцию программы управления водными ресурсами Казахстана до 2030 года. Минэкологии в ней определило семь конкретных целевых индикаторов:

- сохранение к 2030 году водного баланса на уровне 100 кмᶟ за счет увеличения дополнительных поверхностных водных ресурсов: строительство новых водохранилищ на 5-7 кмᶟ, водосбережение до 5 кмᶟ, использование подземных вод до 15 кмᶟ;

- снижение потребления воды на единицу ВВП с $91,2 до $73 мᶟ/тыс.;

- строительство 26 новых гидротехнических сооружени;

- реконструкция 182 республиканских, 300 коммунальных гидротехнических сооружений;

- строительство новых ирригационных систем для увеличения орошаемых земель с 1,7 до 3 млн. га. Увеличение протяженности облицованных магистральных и распределительных каналов с 3,423 до 19,000 км;

- улучшение материально-технического оснащения бассейновых инспекций до 100% обеспеченности;

- повышение лесистости водосборных площадей с 1 до 200 тыс. га.

Последние несколько лет мы в периоде маловодья, поэтому у нас не 100 кубокилометров, а 82-83 километра, из которых чуть меньше половины формируются за пределами Казахстана. Так что ситуация хуже, чем мы боялись. Более того, маловодье бывает циклами, однако, с учетом глобального потепления маловодье может затянуться, а то и усугубиться.

Вижу, что есть три основных проблемы с водой на базовом уровне:

- воды мало, и она уменьшается;

- вода плохого качества;

- за водой никто не следит.

А с финансированием водных программ ситуация даже хуже, чем с самой водой. Дело в том, что те, кто распоряжается бюджетами, как правило, недостатка в воде не испытывают. Отсюда и регулярные уголовные дела, связанные с водным бюджетом.

Чтобы сэкономить воду - нужно улучшать технологии. А чтобы внедрять новейшие технологии - нужны деньги, а их сейчас не очень много. Положа руку на сердце, в последние семь лет, а может и чуть больше - государственный бюджет непростой.

Уже при нынешнем президенте накопившиеся проблемы в экономике привели к ряду проблем, в том числе создали питательную почву для январских событий. Уже несколько лет мы регулярно читаем новости о драках фермеров за воду, арестах мелких региональных чиновников, которые распоряжаются распределением поливов. Про это мало говорится, но, с учетом того, что большая часть населения урбанизирована, - в населенных пунктах ситуация с водой не гораздо лучше. Мы имеем бесконтрольную раздачу акиматами техусловий на подключение к водопроводам, из-за чего растет нагрузка на изношенные системы.

Неоднократно упоминалось, что водная проблема потенциально может стать причиной для полномасштабных массовых беспорядков в одной стране или поводом для межгосударственных военных конфликтов в Центральной Азии.

Авария на Экибастузской ТЭЦ, вернее на сетях в городе, вызвала масштабный резонанс из-за того, что проблему не замечали. Достаточно себе представить, что будет, если у нас в буквальном смысле высохнет хотя бы один регион. Сколько может быть населения в регионе, где вся вода привозная или которую невозможно пить даже после фильтрации?

А зон риска у нас немало. Например, в той же столице есть недостаток воды, есть проблемы в Алматы, полноводные каналы Туркестана соседствуют с сухими аулами, где вода привозная. Кроме того, есть Кызылординская область, где в городах вода не просто плохого качества, но еще её и не хватает. Как, впрочем, и в Мангистауской области, где проекты «достройки» городов непонятно как получили одобрение Астаны и грозят высыханием региона, который парадоксально расположен у моря (впрочем, уровень Каспия тоже снижается).

Поэтому на условно три типа воды - водопроводная, поливная, промышленная - у нас проблема объема, а на водопроводную - еще и проблема качества.

Не надо удивляться, если уже через 5-7 лет такой водной политики у нас могут быть опустевшие районы, откуда потекут беженцы в любые регионы. И будут искать не комфортной жизни, а просто выживания.

Очевидным первым решением будет более ответственно подходить к снижению расходов на воду в городах. Универсальным средством будет поднятие тарифов на воду, чтобы остальные вещи - внедрение новых технологий душевых и прекращение полива цветочных клумб из квартирного шланга - произошли сами. Правда, самые большие потери обычно не на частном уровне, а при транспортировке.

К сожалению, поднимать тарифы придется везде - для сельхозников, для городских и для производственников, включая нефтяников. Вероятно, легче всего будет переходить на дифференцированный тариф, чтобы можно было финансировать внедрение новых технологий (вторичное использование воды, правильное использование и транспортировка от сбора до квартиры).

Кроме того, у нас нет единого органа или координационного центра, который бы вел весь водный баланс с помощью последних достижений цифровизации, не отрываясь от постоянного контакта с бассейновыми советами всех без исключения регионов, где консультируют практики с порой полувековым стажем и знаниями.

А вот создание Водного совета при правительстве - пусть шаг и повышающий важность вопроса, однако с учетом пожарной занятости премьера и министров - маловероятно, что он будет что-то решать. Нужен постоянно действующий орган, который будет курировать воду везде - в недропользовании, сельском хозяйстве и при раздаче техусловий в городах. Поэтому такой водный орган нужен не в виде комиссии, а в виде постоянно действующей структуры - хоть нацкомпании, хоть в виде министерства воды, но никак не РГП или комитета в министерстве.

На случай, если простые меры сокращения потребления через улучшенные технологии не сработают, Казахстан уже несколько раз начинал разговор о поставке воды из бассейна сибирских рек. При том, если раньше предлагались гигантские десятки кубометров, то сейчас сиюминутно ситуации поможет и 5-7 кубических километров воды в год.

Другое дело, что при СССР планировали гигантский канал со следующими задачами (из справочника):

- Транспортировка воды в Курганскую, Челябинскую и Омскую области России с целью орошения и обеспечения водой малых городов;

- Транспортировка пресной воды в Казахстан, Узбекистан и Туркмению с целью орошения;

- Открытие судоходства по каналу «Азия» (Карское море – Каспийское море – Персидский залив).

В 2008 году Узбекистан тоже предложил похожий вариант спасения региона сибирскими реками.

Это было представлено в виде проекта судоходного канала Обь – Сырдарья – Амударья – Каспийское море. Канал имел бы маршрут: Тургайская долина – пересечение Сырдарьи западнее Джусалы – пересечение Амударьи в районе Дашагуз – затем по Узбою канал выходит к порту Туркменбашы на Каспийском море. Расчётная глубина канала 15 м, ширина свыше 100 м, проектные потери воды на фильтрацию и испарение не более 7%. Параллельно каналу предлагается также построить автомагистраль и железную дорогу, которые вместе с каналом образуют «транспортный коридор». Ориентировочная стоимость строительства судоходного канала и объектов производительных сил 100-150 млрд долл. США, длительность строительства - 10 лет, ожидаемая среднегодовая прибыль - 7-10 млрд долл. США, окупаемость проекта через 15-20 лет после окончания строительства.

Если переброска рек из Сибири через систему шлюзов и открытых каналов предполагает в том числе и смягчение климата нашего региона, то Казахстан же рассматривает простые, трубопроводные поставки воды в наш регион, чтобы просто справиться с неминуемым водным кризисом.

Уже сейчас стоят вопросы по другим водным проектам страны: водовод из России на запад Казахстана, который возложили на «КазТрансОйл», опреснение каспийских вод для нужд быстрорастущего населения Мангистауской области. Принятие решений по многим таким проектам затягивается из-за многослойной подведомственности воды.

При этом у Казахстана имеется успешный опыт водных проектов - Арал увеличился в два раза с 2005 года, когда возвели плотину, чтобы спасти хоть часть водоема.

Не хотелось упоминать политические власти, но, вполне возможно, мы стоим так близко к водному кризису, что помимо повышения тарифов я бы предложил еще одну вещь - пока мы все равно являемся президентской республикой, то по самой животрепещущей проблеме надо назначать помощника президента, который будет знать эту отрасль досконально и ежедневно докладывать об этом президенту.

Когда самым мощным органом в стране будет парламент - этой должностью станет представитель парламента по самому важному вопросу - отраслевой специалист.

Возвращаясь к Экибастузу - все лето эксперт предупреждал правительство о возможной аварии, однако его никто не послушал, а проблема воды уже давно стучится в двери. Поэтому, если мы хотим остаться как государство - мы обязаны обеспечить себя водой и выработать новую водную дисциплину.

Автор: Рысмамбетов Расул