Что русскоязычное население на самом деле думает о языковой политике, проводимой в стране? Какие проблемы, связанные с ней, его волнуют? Видит ли оно реальные основания для потери русским языком своих позиций в Казахстане? Об этом наш разговор с председателем общественного объединения «Республиканское славянское движение «Лад», руководителем информационно-аналитического центра «Институт Евразийской политики» Максимом Крамаренко.

- Максим Борисович, в последнее время на фоне участившихся требований исключить из Конституции РК упоминание о статусе русского языка президент страны стал уделять довольно много внимания вопросу сохранения его функциональности. Стоит ли считать эти месседжи своего рода сигналом обществу?

- Действительно, в последних двух Посланиях народу Казахстана (если не брать в расчет то, которое было сделано в марте текущего года после январской трагедии) Касым-Жомарт Токаев уделил внимание языковой политике в части использования русского языка. При этом стоит отметить, что ранее, в 2019 и 2020 годах, глава государства избегал давать какие-то установки по этому поводу, видимо, не желая катализировать негативные процессы и считая, что эту проблему перестанут столь активно будировать.

Но произошло обратное - языковая проблематика стала выходить на первое место во внутриполитической повестке. Поэтому в прошлом году президент Казахстана был вынужден напомнить о статусе русского языка в нашей стране, а в нынешнем – сказать о том, что он будет сохранен в системе школьного образования. Тем самым Касым-Жомарт Токаев подал русскоязычным гражданам республики сигнал, что русский язык сохранит свои функции как язык образования и взаимодействия между государством и обществом.

- Как в целом вы воспринимаете языковую политику, проводимую в Казахстане? Видите ли вы в том фундаменте, который закладывается сегодня, риски для позиций русского языка в ближайшем или отдаленном будущем, признаки умышленной его дискриминации в тех или иных сферах жизнедеятельности?

- Понятно, что языковая политика в Казахстане, как, собственно, и в других государствах, является одним из основных инструментов национально-государственного строительства. Вот только из-за привитого Западом синдрома постколониализма она имеет сходство с опытом государств, боровшихся с влиянием бывших метрополий или со своей же культурно-политической идентичностью.

Так, переход на латинский алфавит в республике можно объяснить тем, что наш политический класс решил повторить столетней давности опыт Турции, где отказ от арабской графики нужен был для европейской перезагрузки турецкой нации – в этом проявлялось «освобождение» от прошлого Оттоманской империи и влияния мусульманской культуры. В желании переименовать географические объекты, имеющие «идеологически устаревшие названия», мы повторяем опыт киприотов, менявших на острове английскую топонимику на греческую и турецкую. А в постепенном продвижении английского языка прослеживается аналогия с рядом государств французской Африки, стремившихся заменить язык бывшей метрополии на английский, что, как они думали, станет демонстрацией их суверенитета и независимости.

В Казахстане после ликвидации Советского Союза была избрана модель построения государства со взаимной обусловленностью языка «титульного этноса» и политической нации, при которой знание населением государственного языка увязывается с процессом консолидации граждан страны в единую политическую нацию. Поэтому в Законе «О языках» прописано, что овладение государственным языком является долгом для каждого казахстанца, хотя, напомню, в нашем законодательстве также заложена норма, устанавливающая возможность использования русского языка официально наравне с казахским в органах государственной власти. В этой связи журналисты и политики нередко утверждают, что русский обладает статусом официального языка в республике. Но по факту нет ни одного нормативно-правового акта, содержащего такую формулировку. В отличие, кстати, от того же английского, который имеет такой статус в Казахстане на ограниченной территории - в Международном финансовом центре «Астана».

Фактически возможность использовать русский язык наравне с государственным имеется только в публично-правовой сфере, то есть при взаимодействии человека с государством. Принятые же в прошлом году законодательные поправки сделали необязательным использование русского языка в частной сфере. В ней к нему теперь прибегают только по необходимости. То есть, отныне стало необязательным употребление русского языка при оформлении визуальной информации в негосударственных организациях – речь идет об объявлениях, рекламе, прейскурантах, ценниках, меню.

- Во многих постсоветских государствах, в частности, в Латвии, на Украине, сегодня происходит жесткое исключение русского языках из всех сфер жизни, особенно из системы образования. В Казахстане тоже довольно часто звучат подобные призывы, но в реальности ситуация обратная: в нашей стране со школьной семьи воспитывается полиязычность. Это, на ваш взгляд, позитивный процесс, или же такой подход тоже имеет свои риски?

- Если мы посмотрим на языковую политику в сфере образования, то увидим, что у нас существуют учебные организации с разными языками обучения. То есть, пока еще есть и русские школы, и русские отделения в вузах. Но это с одной стороны. С другой – планы по введению трехъязычного образования могут в итоге привести к упразднению такого понятия, как язык обучения. К тому же они будут способствовать усилению в нашей стране экспансии английского. Правда, про эту реформу в последнее время перестали «рапортовать», к тому же теперь, как сообщил глава профильного министерства, английский будут преподавать не с первого класса, а с третьего, поскольку ученикам трудно изучать сразу три языка. Хочется надеяться, что рано или поздно на государственном уровне будет принято предельно ясное решение - все-таки знания лучше получать на родном языке, а не на трех разных языках сразу.

- Достаточно ли, на ваш взгляд, нормативно-правовых условий для сохранения позиций русского языка в казахстанском социуме?

- Хотелось бы, чтобы статус русского языка получил более четкое определение. Если он у нас действительно официальный, то это должно быть прописано хотя бы в Законе «О языках» с использованием точной формулировки: русский язык – официальный язык Республики Казахстан. Тогда бы его отличие от казахского языка заключалось только в том, что тот является также символом государственного суверенитета Казахстана, как флаг и герб.

- Но вы же понимаете, к какой реакции это приведет. В обществе усилятся противоречия, возможны непредсказуемые последствия…

- Для кристаллизации статуса русского языка применим и другой подход.

Возможно, когда-то логика законодателя, «придумавшего» конституционную норму «об официальном употреблении русского языка наравне с государственным» в госорганах, была продиктована объективно-вынужденной необходимостью. В силу того, что на момент принятия Конституции казахским языком на необходимом уровне не владела существенная часть населения страны, исключение использования русского в официальной сфере могло привести к кризисным явлениям в государственном управлении. Если законодатель не подразумевал присвоение русскому статуса «официального языка», то тогда почему бы не имплементировать в наше языковое право нормы Европейской Хартии о языках? То есть, признать за русским статус «регионального языка», дав возможность в русскоязычных регионах республики использовать его вместе и/или вместо государственного языка, в том числе в образовании и в предпринимательской сфере.

- Предположим, статус русского языка в казахстанском законодательстве будет наконец-то более четко очерчен. Что это даст государству и его гражданам?

- Думаю, что реализация одного из таких подходов, как законодательное закрепление статуса русского языка как «официального» или признание его «региональным» не только будет способствовать дальнейшей гармонизации межнациональных отношений, но и снизит миграцию из страны части «человеческого капитала», говорящего преимущественно на русском.

Автор: Юлия Кисткина
Источник: Qmonitor.kz