Сельское хозяйство Казахстана – парадокс на парадоксе. Огромные площади плодородных земель, навыки выращивания экологически чистого скота, зерновых и овощей, а полезной еды нет. Директор Союза производителей органической продукции Казахстана Арсен Керимбеков рассказал обо всех тонкостях чистого фермерства и об отношении государства к призывам экофермеров оздоровить население.

25 января 2022 года союз органиков опубликовал данные по органическому экспорту из Казахстана за 2021 год. Цифры – шокирующие.

• 29219 тонн органической пшеницы на сумму 9,9 млн долларов и 2,7 млн евро. Для сравнения: в 2020-м объемы отгрузки составили 5576 тонн (1,2 млн долларов и 380 тысяч евро), а в 2019-м – 28375 (9,6 млн долларов);
• 12070 тонн семян органического льна на сумму 10,5 млн евро. Льна было отгружено меньше, но цена – выше. Ранее: в 2020-м – 14727 тонн (8,6 млн евро), в 2019-м – 7040 тонн (3,7 млн евро);
• 9610 тонн соевых бобов на сумму 9,5 млн долларов. Ранее: в 2020-м – 321,4 тонны (173,5 тысячи долларов), в 2019-м – 3200 тонн (2 млн долларов). Весь объем был экспортирован в Швецию;
• 921,5 тонны семян подсолнечника на сумму 562,1 тысячи долларов. Весь объем был отгружен в КНР. Ранее: в 2020 году – 567.2 тонны на сумму 227.5 тысяч евро в Чехию;
• 328 тонн проса на сумму 85,3 тысячи евро.

Итого, по информации Союза производителей органической продукции Казахстана, всего экспортировали на органические продовольственные рынки мира на 20 млн долларов и 13,3 млн евро. Расширилась география экспорта – впервые были поставки в Украину и КНР. Основным направлением остаются Германия, Швеция, Великобритания, Бельгия, Чехия, Литва.

Кроме того, есть незначительные объемы экспорта подсолнечного масла, водки, меда (переходной), сбора дикоросов. В денежном выражении годовой объем экспорта органической продукции из Казахстана по сравнению с 2020 годом вырос в три раза.

Возник первый вопрос – почему ничего этого нет в казахстанских магазинах?

– Потому что производят специально на экспорт, – ответил Арсен Керимбеков. – В Казахстане пока не сложилась культура органического потребления, а в Европе и США за 30 лет борьбы за экопродовольствие уже выработаны и стандарты органической продукции, и сформировался стабильный спрос на нее.

– Чем отличается органика для европейцев от «неорганики» для нас?

– Органика предусматривает полный запрет на применение удобрений, гербицидов и любых химикатов в процессе производства с учетом биоценоза почвы. Причем на протяжении всей технологической цепочки – от непосредственно выращивания до сбора урожая, обработки и расфасовки. Это классическое определение органики, принятое в Европе. Сертификация продукции идет по этим правилам и никаким другим.

То экопродовольствие, которое сейчас местные казахстанские фермеры предлагают покупателям на внутреннем рынке, ничего общего с органикой не имеет. Это всего лишь красивая упаковка с умными словами на этикетке.

– А как же популярная гидропоника и свежие салаты в горшочках?

– Европейские стандарты органического производства, а пока их аналогов в мире нет, подразумевают обязательное выращивание продукции в почве. Нет почвы – нет статуса «органика».

Тренды меняются – требования остаются. И вот яркий пример.

После аварии на Фукусиме в марте 2011 года санитарные врачи разных стран объявили о том, что океаническая рыба «фонит» и рекомендовали как минимум 20 ближайших лет воздержаться от ее потребления. Европейцы тут же попросили найти альтернативные продукты с содержанием витаминов Омега-3 и Омега-5. Выход нашли – масличный лен и облепиха.

И сейчас на более чем 300 тысяч гектаров 62 предприятия в Казахстане производят органический лен на экспорт в Европу. Мы входим в тройку лидеров по его производству наряду с Россией и Канадой.

Почему казахстанского льна нет в Казахстане? Потому что казахстанцы его не едят. Потребление органики присуще городам-миллионникам, а у нас их всего три. Шымкент и Нур-Султан, населенные в основном сельскими выходцами, традиционно приветствуют мясо и пассивны к растительной пище. Поэтому лен из Казахстана уходит на экспорт. То же самое с чечевицей. Очень популярный экопродукт в Европе отгружают по 70 тенге за килограмм, а в казахстанских магазинах дешевле 500 тенге чечевицы нет. Да и та – не местного производства.

Парадокс? Еще бы. А все потому, что в Казахстане нет предприятий по обработке и упаковке экопродукции для внутреннего потребления. Это дорого и нецелесообразно экономически из-за низкого спроса. Конечно, если сильно поискать, то в казахстанских магазинах можно найти органические лен и полбу. Но предложение очень скудное. А цены – космические.

Европейский Союз, как основной потребитель органики, аккредитовал 17 компаний, которые вправе сертифицировать экопродукты казахстанского производства. Все компании – зарубежные. С двумя из них – литовской и киевской – мы работаем. Они – наши ворота в Европу.

Однако не все местные производители идут по пути сертификации. Например, костанайская компания «Алтын Жас» делает чистую муку из чистого зерна и продает чистый хлеб в обычном магазине. Никакой рекламы не дает, и о нем никто не знает. Другая такая же никому не известная петропавловская компания фасует органический лен и полбу. Почти всю ее продукцию забирает Россия.

Местному производителю вообще невыгодно работать на внутренний рынок, так как экспортные поставки налажены. Да и в целом сама процедура гораздо проще, чем фасовать, договариваться с торговыми сетями и прочее.

– Давайте на примере конкретных продуктов разберем, что же мы тогда едим, если у нас, как вы говорите, ничего органического нет? Куриные яйца и мясо, например, которые в разных регионах достигли стоимости в 700-800 тенге за десяток и от 1,5 тысяч тенге за килограмм.

– Начну с хорошего. В Германии более двух третей яиц органического происхождения. Это значит, что, как того предусматривают международные правила, куры питались органическим кормом и содержались в органических условиях. Например, они должны пребывать 8 часов в условиях полной темноты, у них должна быть возможность гулять до 8 часов в сутки на площади в 4 квадратных метра органически чистого пастбища на каждую курицу. А пастбище должно быть заселено достаточным количеством насекомых. При сертификации соблюдение этих требований тщательно проверяется. Поэтому солнечные яйца в Европе, которые стоят не намного дороже наших, это совершенно другой по вкусу, пищевой ценности и полезности продукт. То же самое и с мясом птицы. При соблюдении органических стандартов оно является экологически чистым.

Как работают птицефабрики в Казахстане? Цыплята живут около месяца, хотя по тем же европейским стандартам должны 90 дней. За месяц жизни птицы получают не только питание, но и антибиотики, чтобы выжить в условиях тесного содержания. А также гормоны для ускорения роста. И такой птицы, напичканной антибиотиками и гормонами, мы ежегодно съедаем примерно 300 тысяч тонн в год. Еще около 50–70 тысяч тонн импортируем.

– Вы пытались обозначить проблематику перед Минсельхозом?

– Министерство и так все прекрасно знает. Действуют несколько стратегических документов, дорожная карта развития АПК. Но сейчас ведомство занято тем, чтобы накормить народ. Пусть это даже будет курятина с антибиотиками.

– То есть, власти без разницы, что потребляемое населением мясо влияет на восприимчивость к лекарствам?

– Именно! Резистентность к антибиотикам идет через 3 источника: всю молочку – у коров мастит, с которым справляется тетрациклин, яйца и курятина – они исключительно антибиочные.

Отсюда в стране и высокие цены на новое поколение антибиотиков, и низкая эффективность антибиотиков старого поколения.

Что тогда можно есть? Только куриное филе! Это мышца, которая не двигается, не подвержена накоплению в ней антибиотика. Но она невкусная, и ее нужно уметь готовить. Поэтому я, например, знаю 50 способов готовки филе. Курицу ни в коем случае нельзя варить – получите антибиочный бульон. Любителям куриных внутренностей рекомендую отказаться от их потребления. Особенно печени.

То есть еда стала такой, что сразу от нее не умрете, но это не точно. В России, кстати, появились первые молочные предприятия, производящие органическое молоко. И стоит оно в тенге примерно 2,5 тысячи за литр. Это молоко пьют в Кремле.

– А как же наши казахстанские гордость и слабость – конина и баранина?

– Казахи искренне считают конину чистым мясом. Дескать, лошади выборочны в своем питании. На своих пастбищах лошади, может быть, и чистые, органические. А потом их ставят на зерновой откорм. Спрашиваешь у фермера, где покупает зерно для откорма? На базаре. А кто его вырастил и на каких технологиях? Не знают и даже не выясняют. Аналогичная ситуация и с бараниной.

В 2022 году одна из казахстанских компаний ожидает получения аккредитации ЕС и права сертифицировать органическую продукцию казахстанского производства. Примерно с десяток фермерских хозяйств готовы пройти сертификацию экологически чистых видов мяса – баранины, конины и верблюжатины, а также их производных – кумыса и шубата. Но это очень малая часть производителей. И кого они будут кормить органическим мясом – внутренних потребителей или заграничных – тоже пока большой вопрос.

– В Казахстане активно развивается медоводство. Уж в нем-то наверняка нет никаких неорганических проблем?

– Есть, и полно. Хотя все считают пчелок «святыми», а мед – не сахар, на самом деле иной раз я посоветую есть сахар, чем этот непонятный мед. Пчелы собирает все. А от химикатов умирают только при высокой дозе химикатов в пыльце.

Поэтому подсолнечный и гречишный виды меда явно собирают с культурных полей, на которых применялись химикаты. Экологически чистый – окациевый мед, но он намного дороже, и его еще нужно поискать. Если мед произведен в Жамбылской области, то следует выбирать репешковый.

Горное разнотравье – тоже понятие с сомнительной «медовой» репутацией. Зарубежные лаборатории, например, в восточно-казахстанском меде находят гептил. Вот вам и чистый алтайский мед.

Как бы парадоксально ни звучало, но любителям меда нужно владеть информацией о траектории полетов ракет-носителей с Байконура и местах падения их ступеней.

Учитывая все эти «прелести» производства продовольствия с гептилом, антибиотиками и гормонами, пора перестать удивляться росту аутоиммунных болезней у детей. Да и в целом онкологической картины населения.

– В Минсельхозе об этих проблемах знают. Разве нельзя совместить его стремление накормить народ с необходимостью накормить народ здоровой едой?

– На повестке у министерства разбирательства с субсидиями, хищениями и способами сбить цены на продовольствие. Субсидии и хищения – это тема отдельного разговора, слишком масштабная.

А вот про споры с ценами выскажу свое мнение. Происходит это с использованием «красноармейских методов» регулирования цен на 17 основных продуктов питания – запретами и ограничениями. Производители так и говорят, что если им будут запрещать продавать картофель куда они хотят, они просто перестанут его сеять.

Продолжится и дальше «красноармейская политика», останется только организовать военхозы, насильственно посадить гречиху и поставить искусственного директора. Советские страны через это уже проходили. Ничем хорошим не закончилось.

– А как тогда, по-вашему, остановить галопирующий рост цен на еду?

– Путем адресных компенсаций нуждающимся категориям граждан по любому базовому продукту из правительственного списка. Тем более, сейчас, в век цифровизации, это сделать проще простого. Но я догадываюсь, почему уже 20 лет, на протяжении которых мы призываем власти принять такое решение, государство придумывает другие неработающие механизмы, – боится признать, что в числе нуждающихся в адресных компенсациях окажется половина страны.

Все используемые мутные и коррупционные схемы дотаций на логистику и розничную реализацию не заработали и не заработают. Псевдосоциальные магазины, картофель-горох от СПК и миллиарды исчезающих бюджетных тенге – наша реальность. А людям по-прежнему нечего есть.

Автор: Алина Искендирова
Источник: Turanpress.kz