Радик Темиргалиев, историк, член правления Научно-образовательного фонда «Аспандау»:

«Это неизбежно, когда решения принимаются за семью дверями»

- Не могу ничего сказать по поводу общего количества памятников. Чтобы ответить на этот вопрос, необходимо, по крайней мере, сопоставить положение дел в Казахстане и ситуацию в других странах. Визуально лично мне не кажется, что их у нас чрезмерно много.

Больше вопросов возникает по поводу того, в честь кого они воздвигаются, а также, как вы отметили, в связи с их стоимостью и качеством изготовления. На этой почве у нас уже неоднократно случались эксцессы, и, без сомнения, они будут происходить и впредь. Это неизбежно, когда решения принимаются за семью дверями небольшой группой лиц. Государство за всем уследить не может.

Соответственно, требуется полная прозрачность. Общество должно информироваться о том, чей образ планируется увековечить, как будет выглядеть памятник, кто будет его создавать, в какую сумму он обойдется налогоплательщикам. Если это станет нормой, то, по крайней мере, будет надежда, что какой-то дотошный журналист, блогер, общественный активист в случае чего сможет забить тревогу и привлечь внимание других граждан. Чиновники тоже начнут думать, прежде чем пускаться в какие-то махинации.

Что касается памятников Абаю, то в период становления государственности он совершенно сознательно продвигался властью как своеобразная замена Ленину. Во многих городах страны памятники нашему поэту и мыслителю были установлены прямо на месте прежних изваяний фигуры «вождя мирового пролетариата». Нельзя сказать, что это была плохая идея. Обществу был предложен образ, по крайней мере, не разделяющий людей, не вызывающий негативной реакции со стороны каких-либо групп населения.

В то же время новый герой не появился из ниоткуда. Это стало развитием уже сложившейся традиции. В советское время Абай был одним из немногих национальных героев дореволюционной эпохи, образ и творчество которого активно пропагандировались. Причем некая ирония кроется в том, что у истоков культа Абая стоял Алихан Букейханов – главный в наших краях идейный противник Советской власти. Естественно, что лидеры Алашской автономии и Казахской ССР руководствовались также определенными, хотя и совершенно различными, политическими интересами. Но это долгая история.

Вековая работа идеологов, представлявших разные политические силы, привела к соответствующему результату. Абай стал «нашим всё». Сначала люди создают традиции, затем традиции начинают управлять людьми. Теперь власть не столько руководствуется политическими соображениями, сколько вынуждена следовать сложившемуся курсу. При этом усиленная эксплуатация образа Абая имеет и определенные минусы. У внешнего мира создается впечатление, что казахская культура других достойных творцов не родила. Даже такие выдающиеся фигуры, как Чокан Валиханов, Ибрай Алтынсарин, Ахмет Байтурсынов, Магжан Жумабаев, Миржакып Дулатов, оказались в тени Абая. Мне кажется, это не очень справедливо.

Увековечивать образы выдающихся личностей придумала не советская власть. Это часть культуры многих современных народов. Европейские города просто усеяны памятниками, воздвигнутыми в честь различных исторических персонажей.

Польза для общества зависит от реализации идеи. Красивый и оригинальный памятник, гармонично сочетающийся с окружающим пространством, расположенный в уютном сквере или парке, у большинства людей будет вызывать позитивные эмоции. К сожалению, у нас больше любят ставить памятники огромных размеров на открытых площадях, где летом негде укрыться от палящего солнца, а зимой от пронизывающего ветра. В итоге получается необитаемое, пустынное пространство, где люди зачастую в «добровольно-принудительном порядке» собираются только по праздникам или памятным датам.

Кульшат Медеуова, профессор кафедры философии ЕНУ имени Л.Н.Гумилева:

«Новое поколение выбирает героев из родовой истории»

- Все, что касается памятников, не может иметь прямого ответа, поскольку даже в простых монументах всегда есть ассамбляж разных историй, поводов и доводов. В мировой науке существует большое междисциплинарное направление Memory Studies, где память понимается не как прошлое, а, скорее, как настоящее, потому что именно сейчас, в этом моменте истории, политики, экономики, мы хотим такой памяти, которая бы нас легитимировала, то есть объясняла, оправдывала, почему мы такие.

Поэтому исследование памяти или исследование через память начинается всегда там, где общество переживает какой-то переход, смену идеологических ориентиров. В такие моменты, как правило, оно сталкивается с разрушением символов прежней идеологии и поиском новых значимых символов. Но не стоит думать, что процесс смены памятников – это только про нас, про постсоветское преодоление идеологического диктата. К примеру, в США сейчас очень популярно общественное движение Black Lives Matter («жизни черных важны»), где больше всего нападок приходится на памятник Колумбу. У нас же эту роль выполняет Ленин. Хотя с точки зрения исследований нам, может быть, гораздо важнее не то, кому памятник снесли, а то, кому установят.

С коллегами, работающими на кафедре философии Евразийского национального университета, мы около шести лет вели проект по практикам и местам памяти в Казахстане, пытались картографировать новые памятники. Тогда четко было видно, что за большой идеологической работой по поиску новых символов нашей Независимости могут быть и другие процессы – как позитивные, связанные с вытесненной историей, поиском истинных легенд казахской культуры, так и негативные, когда памятники могут использоваться как формальный повод для отчета, для вида.

Хотелось бы поделиться интересными фактами по итогам исследования. Во-первых, среди постсоветских памятников, посвященных персоналиям, помимо Абая, лидируют Каныш Сатпаев, Нурсултан Назарбаев, Абылайхан.

Во-вторых, практически во всех наших крупных городах есть «Ленин-парки» - это такие коммунальные территории, куда свозились памятники советского периода. Они разной степени ухоженности, а иногда даже встречаются зловещие, как, например, несколько памятников Дзержинскому вперемежку с военной техникой в Усть-Каменогорске. А есть просто фантасмагорические – скажем, в Атырау, где на территории микрорайона под названием Жилгородок прямо на пешеходной дорожке стоит огромный Ленин. С одной стороны от него руинизированные останки домов специалистов военного периода, а с другой - коттеджи новых богатых 1990-х годов. То, что Ленина перенесли именно в это место, не случайно: Жилгородок имеет уникальную историю – он был сформирован в 1942-44 годах как закрытый анклав, где жили специалисты местного нефтеперерабатывающего завода. Причем в изоляции от остального населения как абсцесс советского он находился еще достаточно долго.

В-третьих, гораздо больше у нас памятников, посвященных батырам, но они имеют четкую локализацию. Нельзя, например, поставить Кабанбая где-нибудь в Уральске или Актау, зато в Восточном Казахстане ему посвящено сразу шесть мемориалов. Чаще всего такие монументы отсылают к родовой, локальной истории и поэтому устанавливаются на деньги родовых объединений.

То есть не все памятники у нас финансируются государством – в этом процессе пересекается множество разных интересов. Например, появление мемориала какому-нибудь локальному герою в Нур-Султане - это почти политический вопрос. Из всех батыров в столице у нас есть только Богембай, да и то появившийся как дар. Даже если вы увидите там других батыров, то они «преподнесены» в обобщенном виде. Или взять, например, памятники Курмангазы, Алие Молдагуловой. С одной стороны, это важнейшие брендлуки своих регионов - Атырау и Актобе, а, с другой, будучи героизированными в советский период, они еще являются важными символическими величинами для понимания общей казахстанской истории.

К слову, народное памятникостроительство началось в «нулевых» годах, когда государство практически перестало выделять средства на эти цели. Тогда за дело взялись местные акторы, в глазах которых героями являются, прежде всего, батыры, причем у каждого жуза и рода они свои. Как правило, подобные памятники могут быть далеки от образцов высокого искусства, но зато их можно встретить повсюду, а иногда даже целыми отрядами – батыр и его сарбазы.

Одно время я даже поднимала в своих статьях вопрос: зачем нам нужна такая «батыризация»? Но потом поняла, что памятники народным кумирам не появляются спонтанно, по чьей-то прихоти. За ними стоит важный эпистемологический фрейм, который людям, учившимся в СССР, не понять. Это своеобразный голос местных сообществ, маркеры национальной, культурной идентичности. Помню, на лекции по данной теме один из студентов резко возразил мне: мол, это для вас батыры абстрактные, а для нас – родные, это наша гордость.

Отношение к памятникам, установленным методом асара, то есть на деньги местного бизнес-сообщества, может в корне отличаться от отношения к памятникам, которые воздвигнуты за счет государства. Как я уже сказала, в рамках специального проекта ЕНУ мы объездили почти весь Казахстан и в каждом городе интересовались у местных жителей, знают ли они, кому и почему воздвигнуты памятники на центральных площадях. И часто получали один ответ: «да тот же Ленин, только без кепки/в тюбетейке». Так говорили, к примеру, в Уральске и Усть-Каменогорске про памятники Абаю. Но если заходила речь о каком-то локальном герое, то наши респонденты могли часами рассказывать о том, как важно помнить, допустим, своих кыпшакских или аргынских батыров.

У нас не только недостаточно проработаны механизмы памяти, но и отсутствует общая рефлексия в отношении культуры памяти. По большому счету, при производстве монументов мы продолжаем использовать советские шаблоны, формируя тем самым так называемую рутинизированную память. Это когда через памятники власть пытается транслировать обществу некие знаки, которые, однако, не представляют ценности для обывателей, поскольку не являются для них чем-то родным, выстраданным, завоеванным. Как следствие, эмоциональное отношение к таким сооружениям у людей практически отсутствует. Чего не скажешь о памятниках, созданных усилиями самих граждан, - они несут в себе некую родовую память, и от этого ближе, теплее, понятнее.

Новое поколение выбирает героев из родовой истории. Тот же Ленин для них чужд, но, тем не менее, его еще много в стране – в заброшенных парках, на сельских площадях и т.д. Неудивительно, что он все еще украшает центр города Байконур, поскольку сам космодром находится в аренде у Российской Федерации. На этой волне появляются совершенно новые памятники, посвященные совсем другой памяти, – например, Батырхану Шукенову в Кызылорде. Он возведен на месте молодого Ильича, но характер уже другой - более сенситивный, сложный, когда в одной композиции и саксаул, на который присел музыкант, и саксофон, который он держит в руках.

За 30 лет в Казахстане появилось немало интересных памятников, многие из которых, на мой взгляд, увы, не очень хороши. Но кто сказал, что история уже закончилась, а память обрела покой? Так что процесс будет продолжаться.

Автор статьи: Сауле Исабаева
Источник: Qmonitor.kz