Демография в сослагательном наклонении

Наверное, чтобы понять, каким был бы современный Казахстан, не случись развала СССР, стоит сначала разобраться в том, кто бы его сегодня населял. Ведь любая страна – это, прежде всего, общность людей. А значит, нужно попытаться хотя бы в общих чертах смоделировать, к чему могли привести демографические тенденции, обозначившиеся в позднюю советскую эпоху.

За десятилетие, разделившее две последние всесоюзные переписи, 1979-го и 1989-го, население нашей республики увеличилось с 14,7 почти до 16,5 миллиона, или на 12,1 процента. Если бы СССР не распался, если бы не было массового исхода неказахов (прежде всего, славян и немцев) в 1990-х и возвращения наших соплеменников (оралманов, или, как их теперь называют, «қандас») на землю предков, то при таких темпах прироста сегодня в Казахстане насчитывалось бы более 23-х миллионов жителей.

А каким был бы их этнический состав? Сначала обратим внимание на следующее обстоятельство: в течение двух межпереписных периодов (1970-79 и 1979-89) численность русского населения РСФСР увеличилась соответственно на 5,4 и 5,6 процента. По идее, примерно в такой же пропорции должно было расти и количество русских в Казахской ССР. Но на самом деле если в первый из названных периодов прибавка составила 8,9 процента, то во второй – лишь 3,9 (тогда как, например, количество немцев возросло на 6,4 процента). В абсолютных цифрах это выглядело так: в 1970-х годах русских в Казахстане стало больше на 491,4 тысячи, а в следующем десятилетии – лишь на 236,3 тысячи. Только возможным снижением уровня рождаемости объяснить столь резкое изменение динамики нельзя. Главная причина, скорее, в другом – в том, что начался постепенный отъезд из республики представителей ее самого многочисленного на тот момент этноса.

Чем он был вызван, сказать сложно. Ведь происходило это до 1989-го (перепись проводилась в январе того года), когда о возможном распаде СССР речи еще не шло. Причем эмиграция русских стала ощутимой и в других республиках Центральной Азии: например, в Киргизии и Таджикистане их численность за десять лет (1979-89) практически не изменилась, хотя рождаемость была существенно выше, чем смертность, а в Узбекистане и Туркмении даже сократилась. То ли люди сами решили, что пришло время вернуться в Россию (откуда их или их родителей либо сослали, либо эвакуировали, либо отправили помогать окраинным народам советской империи «строить социализм»), то ли не обошлось без «невидимой руки» центра, который регулировал миграционные процессы так, как считал нужным для страны с плановой экономикой.

Как бы то ни было, благодаря отъезду части русского населения и собственному быстрому естественному приросту (едва ли не на четверть за десятилетие, или почти вдвое больше, чем в среднем по Казахской ССР!) «титульный» этнос в 1989-м впервые за полвека стал самым крупным в республике – его доля достигла 39,7 процента. Тогда как доля русских снизилась до 37,8 процента.

Теперь предположим, что Союз продолжил бы жить. При условии сохранения динамики, сложившейся в последнее десятилетие его существования, казахов сегодня насчитывалось бы примерно 12,3 миллиона (фактически же их количество на данный момент перевалило за 13 миллионов, что произошло за счет репатриации «қандас»). Русских бы стало около 7 миллионов. Таким образом, современный этнический состав населения республики выглядел бы следующим образом: казахи – 53,5 процента, русские – 30,4, немцы – 5,1, украинцы – 3,9, узбеки – 2,9, остальные – 4,2 процента. Доля тюркских этносов в целом, с учетом узбеков, татар, уйгуров и других, приблизилась бы к 60 процентам.

Возможный сценарий в языковой сфере

Едва ли не главный вопрос, который может возникнуть в этой связи у определенной, причем немалой, части наших сограждан, – а что стало бы с казахским языком? Попробуем ответить на него, взяв в качестве примера образовательную сферу.

Несмотря на рост доли «титульного» этноса в общем составе населения республики в течение последнего десятилетия существования СССР, количество учащихся школ с казахским языком обучения продолжало сокращаться. Если в 1980/81 учебном году их насчитывалось 965 тысяч, то в 1986/87 – 940 тысяч. И даже объявленный руководством Союза курс на перестройку, а также декабрьские события 1986-го, которые, как принято считать, пробудили национальное самосознание нашего народа, мало изменили ситуацию: в 1988/89 учебном году за парты в казахских классах сели на девять тысяч детей меньше, чем двумя годами раньше. В тот период сокращалось и количество обучавшихся на узбекском и уйгурском языках, хотя представители этих этносов демонстрировали еще более высокий, нежели казахи, демографический рост – разумеется, не в абсолютных цифрах, а в процентном отношении. Видимо, получение образования на русском языке продолжало оставаться более привлекательным вариантом.

Но весной 1989-го состоялся исторический 1-й съезд народных депутатов СССР, все громче заговорили о необходимости обновления Союза с расширением полномочий входивших в его состав республик, в Прибалтике и Закавказье стали усиливаться центробежные тенденции. В Казахстане и интеллигенция, и тем более власти пока не задумывались о национальном самоопределении в политическом смысле – пока речь шла только о расширении «культурной автономии», если это понятие в данном случае применимо. И в сентябре того же 1989-го был принят Закон «О языках в Казахской ССР», который провозгласил казахский язык на территории республики государственным, а русский – языком межнационального общения. В 1990/91 учебном году за партами в казахских классах сидели уже 1008 тысяч детей, а в следующем, который начался за три месяца до беловежских соглашений, поставивших окончательный крест на СССР, – почти 1,1 миллиона. За последние три года советской эпохи доля школьников, обучавшихся на казахском языке, увеличилась примерно на три процентных пункта – с 30,2 до более чем 33-х.

Сохранилась бы эта тенденция и в дальнейшем, если бы большая страна не распалась? Однозначно ответить сложно. Многое зависело от того, в какой форме она продолжила бы свое существование. В проекте нового союзного договора (он назывался «Договором о Союзе суверенных государств», но предусматривал создание Союза Советских Суверенных Республик – СССР), опубликованном за шесть дней до памятного августовского путча, указывалось, что «республики самостоятельно определяют свой государственный язык (языки)», а русский признавался языком межнационального общения в Союзе ССР. Да и вообще, все вопросы, касающиеся образования, культуры, передавались полностью в ведение республик. А после поражения путчистов был подготовлен новый проект – о создании уже не федерации, как было до этого, а конфедерации под названием Союз суверенных государств (ССГ), то есть объединения, в котором роль центра обычно минимальна. И главы семи республик, включая Казахстан и Россию, 14 ноября дали предварительное согласие на то, чтобы подписать этот договор.

Так что, скорее всего, курс на усиление позиций казахского языка получил бы продолжение. Но и русский оставался бы востребованным. В этом плане, как бы странно ни прозвучала такая мысль, распад СССР если и оказал влияние, то не решающее. Главным фактором здесь по-прежнему оставались бы языковые предпочтения самого населения. Об этом свидетельствует и то обстоятельство, что в последние годы – спустя четверть века со времени обретения независимости – при продолжающемся увеличении удельного веса казахского населения наметилась тенденция к сокращению доли учащихся казахских классов, тогда как доля школьников, получающих образование на русском языке, начала расти.

Потери и приобретения

Безусловно, сценарий дальнейшего развития (или, может, упадка?) Казахстана в составе Союза, если бы последний не приказал долго жить, в значительной степени зависел бы от того, кто встал бы во главе нового союзного государства, кто потом бы сменил его, какие силы пришли бы к власти в России, которая наверняка продолжала бы оказывать огромное влияние на другие республики…

Что больше всего раздражало в СССР? Закрытость страны от остального мира, назойливая пропаганда, всесилие репрессивных органов, несменяемость власти в лице верхушки КПСС. Сегодня все это в той или иной степени, пусть и в несколько других формах, возрождается (а многое уже возродилось) в путинской России. И находись мы с ней в составе одного союзного государства, то, скорее всего, нам бы тоже не избежать чего-то подобного. Но, с другой стороны, а что, у нас сейчас больше демократии, чем в РФ? Меньше полицейского произвола? Более справедливые и менее ангажированные суды? Или, может, коррупция не столь всепроникающая?

Что касается «железного занавеса», то он бы рухнул в любом случае – глобализация, Интернет, прочие процессы и технологические достижения, начало которым было положено в 1990-х, сделали бы свое дело. А значит, вне зависимости от того, распался бы Союз или нет, казахстанцы сегодня ездили бы за границу на отдых или на учебу, получали бы из всемирной паутины любую нужную им информацию, покупали бы через иностранные Интернет-магазины различные товары. Как это делают те же россияне.

Заодно мы, возможно, в меньшей степени, чем сейчас, подверглись бы влиянию архаики, имели бы более высокий образовательный и культурный (цивилизационный) уровень. Ведь наш этнос относится к числу тех, которые оказались в состоянии «догоняющей модернизации», и в рамках СССР мы сумели в этом плане за короткий срок существенным образом сократить свое отставание (хотя, конечно, ценой немалых потерь – главным образом, в начале процесса этой самой модернизации). И еще несколько десятилетий пребывания в его составе могли стать полезными.

Плюс, наверное, мы бы добывали меньше нефти, чем сегодня, зато производили бы больше готовой продукции. И уровень социальных гарантий, скорее всего, был бы выше. С другой стороны, Казахстан сейчас сам, без чьего-либо вмешательства распоряжается своей землей и всеми богатствами, которые есть на ней и в ее недрах. Вот если бы еще эти блага распределялись честно, справедливо и в интересах того самого народа, который, согласно Конституции РК, является источником власти.

В составе Союза, пусть даже обновленного, наша республика не могла бы проводить самостоятельную внешнюю политику, была бы зависима от центра (Москвы) в военном отношении. И нынешнее противостояние России с Западом самым прямым – и, вероятнее всего, негативным – образом отразилось бы нас. Экономические санкции, прямое или косвенное участие РФ в вооруженных конфликтах на территориях других стран так или иначе коснулись бы и Казахстана, на земле которого к тому же оставалось бы ядерное оружие. А значит, в этом смысле распад СССР и последующее обретение нашей республикой независимости можно расценить как несомненное благо.

Впрочем, далеко не факт, что если бы Союз сохранился, то погоду в нем делали бы люди вроде Путина и его ближнего круга. Да и отбирать Крым, из-за чего в общем-то и обострились отношения с западным миром, Россия вряд ли бы стала – ведь полуостров находился бы на территории союзного государства…