Известный экономист Алмас Чукин меньше всего верит в те версии, которые называет правительство в лице минсельхоза.

– Я думаю, рост цен на морковку и картошку отражает главную проблему нашего рынка – отсутствие свободной конкуренции. Ее нет среди отечественных производителей, зависящих от возможности получить землю и выращивать что-то. Ее нет среди импортеров – свобода для них заключается в возможности доступных таможенных процедурах, чтобы легко можно было зайти на рынок с продукцией. Дальше понятие свободы упирается в свободу торговых мест. В Алматы, например, основной такой точкой являются два-три крупных оптовых рынка, где тоже существуют не очень-то свободные условия: из-за отсутствия конкуренции цен они корректируют их как в сторону уменьшения, так и увеличения.

А государство, вместо того, чтобы создавать свободу, препятствует ей. При этом оно, ссылаясь на защиту потребителей, постоянно очень быстро и легко что-то запрещает. Например, вывоз живого скота или кормов за границу. В результате, рыночные механизмы работают плохо. Но те, кто реально контролирует ситуацию, выигрывают в любом случае: много продукции – продают много, мало - просто поднимают цены.

Я лично вижу очень мало людей, заинтересованных в свободе, и много тех, кому эта ситуация удобна. Всегда можно сослаться на инфляцию: денег много, а производства мало, на неудачный год и т.д. Но я меньше всего верю в эти истории про неурожай или нехватку воды. В других странах тоже бывают плохие и хорошие годы, но там цены не скачут на 20, 50, 100, 200, 300, 400 процентов. Они вырастают, как правило, на два-три процента, потому что, если во Франции неурожай, то в Италии или Марокко - урожай. Никто не обязан ведь упираться в одного производителя. То есть современный мир - это открытый большой рынок. А если мы будем говорить про неурожай и про то, сколько воды осталось в арыке, тогда и цены будут прыгать, а фермеры вообще разорятся от того, что один год одна цена, другой – совершенно другая. Для нормального функционирования им нужна какая-то стабильность. Вернее, даже не столько им, а сколько банкам. У фермера простой цикл: посеял – собрал, весной расходы, осенью - доходы. Когда он приходит в банк за кредитом, то его спрашивают, по какой цене он свою будущую продукцию будет продавать. Но фермер не знает, какие цены будут осенью, банк – тем более.

Поэтому сейчас, как ни странно, надо не сельхозпроизводителей бить по рукам за то, что они взвинтили цену на свою продукцию, а заниматься рынком, но не путем борьбы с ценами. Это я опять к тому, что если она поднялась, у нас любят вводить ограничения. Но с ценой бороться не надо, она - всего лишь сигнал с рынка, что продукта не хватает. В нормальной рыночной экономике высокая цена создает стимул к движению. Если морковка в этом году очень дорогая, то в следующем году её садят столько, что цена падает. Для нашего сельхозпроизводителя эти громадные «ножницы» ничем хорошим не заканчиваются. Роль государства в том и заключается, чтобы сбалансировать рынок экономическими методами, а не запретами.

Структура исчерпала себя

Экономист Петр Своик считает, что внезапно поднявшиеся до заоблачных высот цены на морковку и картошку - это прежде всего горячий информационный повод для того, чтобы начать разбираться со структурным устройством нашего сельского хозяйства. 

– По растениеводству, которое является у нас первым сельскохозяйственным переделом, мы остались примерно на уровне колхозно-совхозных времён и по валовым сборам, и по урожайности, – сообщил он. – А вот по животноводству, также, как и по пищевой промышленности, все ещё сильно-сильно не дотягиваем до них. Здесь у нас примерно такая же картина, как и в сырьевой экономике. Если по растениеводству более или менее обеспечиваем себя и даже что-то экспортируем, то по животноводству гораздо больше закупаем, чем отправляем на экспорт. Полная аналогия, скажем, с добычей сырья: производим и экспортируем его, а покупаем готовые товары. А между тем животноводство – это гораздо более высокая технологичная отрасль, чем растениеводство. Последнее, собственно, существует в основном для того, чтобы обеспечивать этот передел – животноводческий.

В итоге в нашем сельском хозяйстве получается примерно такая же картина, как в нефтедобыче: нефти хоть залейся, а бензин дорогой. А почему? Потому что в мелких раздробленных крестьянских хозяйствах никакого современного промышленного производства построить нельзя. Вторая причина - это то, что банковский коммерческий кредит в принципе не обеспечивает производство как таковое, а уж тем более – сельскохозяйственное. Если взять его, то потом всю жизнь будешь расплачиваться с ним. И сейчас наше сельское хозяйство держится на каком-то государственном суррогатном финансировании, которое больше пилит деньги среди участников, чем поддерживает его.
Что касается цен на морковку и картошку, то это такой горячий информационный повод для того, чтобы начать разбираться со структурой сельского хозяйства как таковой.

Это настолько серьезно, что я еще раз подчеркну названные мною причины тех перекосов, которые мы сейчас наблюдаем. Первая - это структурная мелкотоварность, тогда так в условиях Казахстана, да и вообще в современных условиях, должны быть комплексные вертикально-интегрированные агропромышленные производства. И вторая - отсутствие инвестиций, кредитов и замена последних неэффективным государственно-суррогатным финансированием. Можно назвать и другие причины, они тоже важны, но пока не будут не решены эти две структурные проблемы, все остальное будет отходить на второй план. Министр торговли и интеграции носится сейчас с этими своими оптово- распределительными центрами. Правильно, они тоже нужны, но ещё раз повторю, если нет правильной структуры сельхозпроизводства и финансирования, то никакие центры нас не спасут. А что касается объяснений, которые дает Минсельхоз по поводу цен на отдельные сельхозпродукты, то это за пределами комментариев. Их лучше озвучить на развлекательных передачах типа «Тамаши».

Источник: Редакция Exclusive